Однако немощные старцы, Старики Козлодоевы и Державины, рассредоточились по периметру вокруг чтеца и ссали по углам периметра в кустах сирени, обращая на себя внимание других народов и государств, которые прогуливались и погогатывали неподалеку с фотокамерами. Все в них было чужое, и даже Никон – не патриарх, а фотоаппарат.
На переправе
Вот это сегодня довольно жутко было.
Перехожу проспект.
И сзади вдруг раздается нечеловеческий, каркающий голос, в котором – дружеская издевка:
– Кто-то идет! Ногой наступает!…
(Это кто-то кому-то).
Проппу вдогонку
Ребенок приступил к занятиям в пятом классе.
Чтение закончилось, началась литература.
Сегодня на дом задали написать о разнице между чтением и литературой. В семье разгорелся спор, и мы в итоге дошли до смыслового анализа «Колобка» – вещи, по-моему, достаточно сложной и темной.
Дочура уверенно заявила:
– Смысл Колобка совершенно понятный: стареньким дедушкам и бабушкам нечего мечтать о детках, а то у них родятся дауны, без ручек и без ножек, потом куда-нибудь укатятся, и их сожрут.
Мегачикатило
Когда мне поручили написать коммерческий боевик, я с самого начала понимал, что в тексте должны упоминаться технические устройства и прочие штуки, о которых я не имею ни малейшего понятия.
Конечно, для тех читателей этой продукции, которых я перед собой вижу, все это совершенно не важно. Я могу написать, что Ахмет сбил вертолет выстрелом из пальца, и это съедят. Но заказчики потребовали поразить воображение и вообще преподнести технический позитив. Так что мне понадобился консультант, и мне его дали.
Многие сетевые друзья, возможно, помнят отрывки из боевика, которые я вывешивал на всеобщее обозрение. Тогда все громко смеялись и выставляли его автору разнообразные диагнозы, которые я при личном знакомстве не стал снимать. Да, все правильно, консультантом оказался именно этот безобидный старичок.
Я вынужден прибегать к конспирации и утаивать места, имена, должности и прочее. Поэтому ограничусь самыми общими словами. Он принял меня в подвалах одного из старейших питерских соборов – я думаю, это достаточно общая характеристика, чтобы его никто не нашел. Консультант там работает; он провел меня в келью, где обстановка не изменилась с блокадных времен: печка-буржуйка, дореволюционные полуистлевшие папки, радиоприемник тридцатых годов, выпущенный на заводе им. Калинина, и прочие раритеты. На стенах висели плакаты военной поры. Я понизил свой голос до шепота, меня охватил трепет.
Консультант усадил меня на стул и разложил бумаги. За пару дней он, оказывается, преспокойно набросал план нападения на важнейший государственный объект, со всеми подходами к нему – воздушными, сухопутными и водными. Вполне осуществимый, по его мнению, план. Доверительно поблескивая очками, рассказал, как бы он это сделал. Представил подробный план инфраструктуры этого секретного объекта. Потом представил план отражения атаки, два варианта, опять же со схематическим изображением самолетов и субмарин. «Аккумулятор», прочитал я пометку. Благодаря ему теперь я знаю про пояс акустических датчиков, пояс электромагнитных датчиков, пояс прохождения аквалангистов и многое другое.
В этих сырых стенах консультант пожелал мне удачи. Он поделился своими методами написания боевиков: он рисует Дерево Целей – то есть набрасывает предлинный список героев. А потом вычеркивает трупы.
Это Мегачикатило.
Я потрясен и раздавлен, мне дали по носу и ниже.
На самом деле это очень милый, простодушный человек.
Однажды мне понадобилось написать боевой роман про затопление Питера.
– Мне нужно затопить Питер, – объяснил я. – Совсем. Я не знаю, как это сделать.
– Это очень просто, – с готовностью ответил консультант. – На Карельском перешейке, в 150 км от города, под землей проходят такие особенные плиты… тектонические… и особенный грунт. Если там просверлить две скважины глубиной в километр и в обе заложить по малому ядерному заряду, то плиты сдвинутся. С Ладоги пойдет волна 5—6 метров, она сметет все… Мы даже в свое время хотели это сделать, но власти выставили забор, охрану, вышки, потому что американцы тоже начали проявлять интерес, и все заглохло…
Выделенное курсивом он произнес мимоходом, небрежно, с легкой улыбкой – так улыбаются. припоминая что-то забавное и далекое. Я не стал прояснять этот темный момент. Поднял руку:
– Спасибо! Достаточно. Мне больше ничего не надо.
Я, кстати, впоследствии не без любовной заботы и с самыми добрыми чувствами набросал его личность в повести «Стеганая Держава» – о заведовании публичнымм домом, потому что в человеке этом скрывается колоссальный потенциал трудолюбивого энтузиазма.
Портрет
У жены бывают очень меткие характеристики. Сходила она на родительское собрание, присмотрелась к преподавательнице предмета, который поименован «Языком Искусства».
– Завхоз! Рожа такая, будто съела килограмм макарон и пришла. Я все ждала, когда жопу почешет…
Экспонаты и экспозиция
Некоторые думают, что я, когда рассказываю медицинские байки, рассказываю медицинские байки. Да вовсе нет. Я о другом.
Злоупотреблю терпением: вот отрывочек из моей хроники «Под крестом и полумесяцем»:
«Девчата, я в последний раз вас предупреждаю, – сказала заведующая сёстрам. – Не ходите по отделению в пальто! Больные берут с вас пример и тоже ходят».
«А как же нам ходить? – спросили сёстры. – И у больных все пальто висят в палатах – что же им делать?»
«Надо вешать на левую руку и идти», – объяснила заведующая.
«А какая разница? – спросили у неё. – Микробам всё равно, где пальто – на плечах или на локте».
«Ничего не всё равно, – сказала та. – Если через руку с левой стороны, то ничего не будет».
Я ведь это написал не для того, чтобы над бабулей-заведующей посмеяться, которая не в уме была. Это, так сказать, вводная. Теперь даем ей расширение.
Пошли мои жена и дочка в Этнографический Музей, в прошлое воскресенье. Полдень. XXI век. В Музее пусто.
Куплены билеты.
На контроле караулят экспонаты: пожилая, кушает что-то из баночки, и молодая-ранняя, с детектором.
Молодая:
– Так! снять верхнюю одежду!
Жена:
– ???? Это жакет. Это не верхняя одежда. У вас холодно.
Это и вправду был жакет.
– Снять верхнюю одежду!
– У меня и юбка имеется к этому жакету – ее тоже снимать надо?
– Что вы учите меня жить?
В Музее действительно было отчаянно холодно. Мои бы закоченели там через десять минут даже в жакете.
– Снимите и хотя бы через руку перекиньте!
(Тогда ничего не будет.)
Молча вручили-вернули билеты и ушли. Кассирша, которая была рядом и все слышала, закричала: «Возьмите хотя бы деньги!» Не взяли.
Такие дела.
Синухет
Читаем с дочкой древнеегипетские легенды-сказания. В переложении для школьников, конечно. Дело-то для меня совершенно новое. Меня этому не учили, все это прогрохотало мимо, где-то вдалеке. Так что я тоже образовываюсь параллельно.
Вот, прочитали излюбленное произведение древних египтян: повесть о Синухете.
Раз прочитали, второй, третий, и с каждым разом дело все больше запутывалось.
Там фигурирует некий египетский посол, который шел с караваном и проводником к жадному вавилонскому царю, нес ему какую-то грамоту и подарки. Но вдруг их застала буря, они с проводником бросили караван и спрятались, и с этих пор уже вавилонский царь и грамота для него уже прочно забыты. О них больше не говорится ни слова. Оба путника являются в оазис к какому-то местному царьку, после чего уже и проводник забыт, будто его не было никогда на свете, а посол уже не помышляет почему-то о своей миссии и хочет только домой. Его знакомят со старцем по имени Синухет, чтобы старец его проводил в Египет. Этот старец многие годы скрывался у царька, потому что сбежал от Сенусерта, старшего сына фараона, во время героического похода. Сенусерт однажды исчез неизвестно куда (и больше уже не появился в повести, и ни слова об этой тяжелой утрате), а Синухет подслушал, как некий неустановленный в повести злодей замышляет обскакать Сенусерта (очевидно, живого, но где-то спрятавшегося) и занять трон внезапно помершего фараона. Почему-то этот разговор так напугал Синухета, что тот убежал к царьку. (Совершенно непонятно, почему.) И жил у царька до седых волос. Египетский посол его пожурил: негоже жить у царька, надо на родину! И тот раскаялся. И обещал сделать все, что от него просят (проводить посла обратно в Египет). Потом вдруг проходит год, и к царьку прибывает караван с носилками для Синухета. (Из справочника я узнал, что пропавший Сенусерт нашелся (как, где его носило?) и все это время, оказывается, царствовал, но в повести о том ни гу-гу). Синухета собираются вернуть в Египет (но разве он не побывал там год назад, когда проводил посла – почему же не остался?). И соблазняют: для твоей мумии изготовят ящик из ливанского кедра, и быки потянут тебя… будут плясать карлики у входа в гробницу твою!
